ДУША ИСКУССТВА КИТАЙСКОЙ КАЛЛИГРАФИИ

или Почему ценится в Китае начертание письменных знаков кистью

То, что скрывают уста — не могут скрыть поступки и простые движенья кистью.

Что, что же таят линии почерка? Чему восхищаются и что ценят в почерке кистью потомки Поднебесной?

На чём основана эстетика традиционного китайского искусства письма кистью?

Почерк – одна из форм проявления психологических свойств, духовной структуры?

Письмо кистью — в чём воздействие, и какая связь с видением-восприятием, мышлением?
Соединение графики знаков с их смыслом – особенность китайской каллиграфии? Без знания письменности (значение знаков, владение процессом написания, истории), воспринимается не вся глубина содержания, – только графическая экспрессия, – смысл не доступен, значит, не доступно понимание-восприятие графическо-смыслового соединения как «другого» видения?

* * *

Сочетание двух китайских письменных знаков «шу» — «письменность», «писать» и «фа» — «образец», «стандарт», «пример», «правило», образуют устойчивое сочетание, традиционно переводимое на русский язык словом «каллиграфия»*, заимствованным из греческого языка и ставшим синонимом почерка любой письменности с витиеватой графикой исполнения.

Происхождение знаков:
«шу», — в графической фиксации стиля «цзягувэнь» — гадательных надписях на панцирях черепах и костях животных — состоит графического элемента «ладонь» с пишущим средством в виде стержня над элементом «рот»; в графической фиксации стиля «цзиньвэнь», — надписи на бронзовых ритуальных сосудах, — между элементом «ладонь со стержнем» и «рот», изображены точки и короткие штрихи как следы чёрного лака, который в графической фиксации стиля «сяочжуань» (малая печать) приобрёл узнаваемые очертания сосуда с лаком; в этот сосуд опущена кисть, чтобы зафиксировать «речь».

«Шуфа» как устоявшееся сочетание проявилось в письменном китайском языке в период Северных и Южных династий (420 –557 г.г.). Так, мастер письма кистью Ван Сэнцянь (426 – 485 г.г.), рассуждая о почерке Се Цзуна, писал: «(Его) «шуфа» — письменные образцы или способ написания — обладает силой, в ней мало того, что может навлечь нарекания, и она привлекательна». А мастер кисти княжества Сун (420 – 479 г.г.) Юй Хэ так писал о почерке Ван Сичжи и Ван Сяньчжи (признанных непревзойденными в письме кистью по сей день; период Восточная Цзинь 316 – 420 г.г.): «Хуань Сюань (369 – 404 г.г.) любил «шуфа» — образцы письма, способ написания оставляющий ощущение силы; и всегда, накануне званных вечеринок, писалось «фашу» — «уведомление приглашаемым».

В данном контексте под сочетанием «шуфа» именно подразумевается образец, правило — «фацзе» и способ, прием — «фанфа» владения кистью. Поэтому, сочетание «шуфа» подразумевает такие стороны мастерства как

1. держание кисти –«чжиби»,
2. овладение приемами движений кисти – «юнби»,
3. начертание точек и линий –«дяньхуа», из которых
состоит письменный знак,
4. чувство структуры знака –«цзегоу» и владение
композицией структуры,
5. размещение –«фэньбу» — композиция знаков в листе.

В этой связи, китайский автор Тань Хуэйцзюань** поясняет сочетание «шуфа» — китайская каллиграфия — как
«абстрактно-символическое искусство, в основе которого лежит начертание кистью ханьских письменных знаков «цзы» — китайских иероглифов».

Для пояснения, что такое китайские иероглифы и, собственно, особенности китайской каллиграфии, мы сделаем небольшое отступление.

Китайский письменный знак — «цзы», в изначальной своей сути, состоит частью из изображения-узора «вэнь» (например, солнца, луны, реки, гор, животных, предметов быта), а другой частью – из символов, выражающих пространственные отношения (например, «верх», «низ», «середина»). Он – не буква, а более слово, имеющее своё изображение и наглядность (что более соотносит его с понятием) – смысл которого образуется из комбинации простых графических знаков, имеющих однозначный смысл. В русском языке для обозначения китайских письменных знаков «цзы» прижилось греческое слово hieroglyphoi – «священные письмена», которое в настоящее время применяется вообще для обозначения такого письма, где идеограммы сочетаются с фонетическими знаками.

Сложная система письма оказала влияние на духовное развитие китайского народа. Чтобы овладеть письменностью, необходимо затратить много свободного времени. Каждая область знаний содержит свой иероглифический запас, как правило, не пересекающийся с другой областью знаний. «Напряжение памяти при изучении письма и постоянное усиление этой способности благодаря наследственности привели … к тому, что мало-помалу она получила решительный перевес над всеми другими духовными функциями», — пишет русский востоковед В.Грубе***. Знаки китайского письма не только фиксируют передаваемую информацию, но и иллюстрируют её, обращаясь через зрительное восприятие к ассоциативному воображению. Это, а также её свойство запечатлевать авторскую индивидуальность в графике «цзы», превратило «способ письма» — шуфа в предмет эстетического наслаждения – искусство китайской каллиграфии.

Возвращаясь к определению термина «шуфа», китайский автор продолжает пояснять, что каллиграфия-шуфа, будучи проявлением единства и противоположностей «десяти тысяч дел и десяти тысяч предметов», — мира явлений, — и, будучи отражением воспитания, знаний, авторского характера и духа, становится искусством возрождения и подъёма собственных душевных сил.

С субъективной точки зрения, каллиграфия — видимое проявление глубинного чувственного восприятия, преломленного через индивидуальный душевный мир каллиграфа, а с объективной точки зрения – графически начертанные письменные знаки «цзы». Единство внутреннего и внешнего проявленного через знак, порождает звучание дыхания «ци», переливы смыслов «и» — содержание знаков.

Содержание, настроение завершённого каллиграфического свитка выявляется через авторское соединение творческого вдохновения с физическим действием написание кистью – уровнем мастерства владения кистью, тушью, бумагой.

Танский мастер Чжан Хуайгуань о понимании сути каллиграфии-шуфа писал: «Глубоко познавший написание взирает только на его внутреннюю суть, а не на его внешнее проявление». Су Ши (династия Сун) так поясняет восприятие совершенных знаков: «Знаки письма должны содержать в себе дух — «шень», дыхание энергии «ци», костный остов «гу», мышцы –«жоу», кровь — «сюэ. Отсутствие одной из характеристик – отсутствие письма». Присутствуют в знаке-цзы только остов — «гу» и мышцы — «жоу» — кажется, что не хватает в нём жизни, не «дышит» знак – нет духа — «шень». Он, же, проявляется через

-остов,
-«мышцы»,
-«сухожилия»,
-«кровь».

Под «кровью» знака-цзы понимается использование туши, зависящее от личных склонностей и мастерства автора, что порождает разнообразие взаимодействий туши с бумагой. Соединение может производить впечатление

сухости,
влажной сочности,
густоты и бледности, — всё это называется «кровью».

Под остовом — «гу» – понимается наработанность, сила и точность движений руки в запястье, таких как:

подъём – «ти»,
нажатие – «ань»,
вращение – «чжуань»,
поворот, изгиб – «чже».

Под «сухожилием»–«цзи» — понимается угадываемая или видимая связь между линиями-элементами письменного знака, оставляемая острием пишущей кисти.

Под мышцами — «жоу» – понимаются переливы графических конфигураций линии от разной степени округлости до сочности черноты туши.

Говоря о том или ином каллиграфическом свитке, в зависимости от уровня понимания сути искусства каллиграфии собеседниками, оценка свитка не минует обсуждения творческого вдохновения и его побудительной основы, по-китайски, «ци–юнь». Также в зависимости от уровня собеседников, обмен мнениями ведётся или в общепринятом контексте, устоявшемся понимании или в контексте собственного, живого опыта и восприятия. Последнее, является крайне сложным для описания, т.к. побуждает коснуться тем традиционной китайской медицины, древних практик «пробуждения», опытов тонких ощущений и состояний, что является предметом книги, скорее, психологического или религиозного содержания. Но данное явление, фиксируемое сочетанием знаков «ци» и «юнь», является одним из важнейших для понимания искусства китайской каллиграфии и вообще китайского искусства, и оно в каллиграфоведении Китая, так или иначе, обсуждается; ибо «если не говорится о звучании «ци» – «циюнь», то разговор ведется о рыночной стоимости каждых тридцати сантиметров «чи» поверхности свитка, но это уже не искусство каллиграфии, а торговое искусство – вы обратились не по адресу» – шутят мои китайские знакомые каллиграфы.

В термин «циюнь», дословно переводящийся как звучание, отзвук энергии — «ци», как правило, вкладывается содержание:

— состояния воздействия гармоничного музыкального ритма и такта,
— «ясного дыхания» — колорита произведения,
— глубокого поэтического настроения, схожего с музыкальным настроением.

Всё это – продукт сложного взаимодействия с каллиграфическим свитком, включающее в себя такие составные как:

— присутствие авторского замысла и его материализация,
— завершённое произведение,
— созерцание завершённого произведения.

Под «ци», в общих чертах, понимается традиционная концепция мироустройства, где «Небо и Земля соединяются дыханием энергии «ци», в котором рождается десять тысяч предметов». Другими словами, субстанция «ци» является изначальной основой небесных тел, земных предметов, всей живой твари, всего вмещаемого сердцем и умом и выходящего за пределы их.

В былые времена часто употреблялось выражение «писать одним росчерком» для описания почерка исполненного, единой мыслью, цельным и энергичным движением, как бы на одном дыхании, оставляющим впечатление графической связанности линий и штрихов, фактически остающихся на листе отдельными.

Иероглиф «юнь» буквально переводится как «мелодичный ритм» и включает в себя идею звуковой ритмичности, звукового размера и такта в воздушном пространстве. В каллиграфии же под «юнь» подразумевается чувство и вид ритмичного впечатления от линий письменных знаков-цзы, получаемых при созерцании оных. Гамма получаемых впечатлений крайне разнообразна и более зависит от индивидуальных склонностей зрителя, его чувствительности и эстетической чуткости. В каллиграфоведении принято впечатление от графики начертанных знаков ассоциировать с пластикой исполнителей танцев, звучанием и ритмом народных инструментов. В действительности, границам ассоциаций нет предела. Это может быть и впечатление струящегося дыма курительных свечей, ветвей различных пород деревьев и растений, потоков воды, облаков, гор, людей различных профессий, запахов, вкусовых ощущений, цветовых сочетаний, пейзажных видов и т.д.

Сфера ассоциативного ряда в китайской каллиграфии обозначается языковой формой как «и-цзин» (не в смысле Канона перемен – гадательной книги). Значение знака «и» это — мысль, идея, думы; желание, стремление, помыслы, намерение; значение, смысл; загадывать, предполагать. Значение «цзин» — граница, рубеж; место; обстоятельства, условия; степень, уровень. Словарный вариант перевода значения «и-цзин» – мысль, идея, а в более широком смысле как уровни и обстоятельства мысленного потока, что включает в себя эмоции, чувства, переживания, настроение автора, вложенных в графику знаков во время их написания. В этом суть и ценность каллиграфии для традиционно образованного китайца: утонченность восприятия – соприкосновение с незримым – сердечным миром, ставшим явным и видимым (но различать снобистскую сторону явления: «якобы причастен» к сфере утонченных переживаний).

Искусство т.н. китайской каллиграфии уникально тем, что дошло до наших дней без перемен. Дошли без перемен истоки эстетических представлений о прекрасном, возвышенном, значимом в этом мире (в данной статье не касаемся темы искажений и трансформаций каллиграфических основ в китайской ментальности на рубеже 20 — 21 веков).
Традиционно, говорится о том, что истоки — в конфуцианстве, даосизме, в «чань» — китайском варианте буддизма, и они трактуются следующим порядком****.

Конфуцианство почитает ритуал — «ли» и музыку — «юэ», т.к. ритуал приводит в порядок внешние проявления — «син», а музыка исправляет сердца — «синь». Поэтому, с позиций конфуцианства, изучающий написание знаков — «цзы» может успешно овладевать мастерством письма кистью при условии, что он в жизни, прежде всего, занимается совершенствованием человеческого начала в себе. Только исправляя сердце, можно усовершенствовать написание. Об этом в одном из текстов конфуцианской школы говорится: «Обучаясь написанию, совсем недостаточно овладеть технической сноровкой; во главу обучения нужно поставить выявление свойств и качеств характера –«пинь»; у кого высокое «пинь», следовательно, и точки и черты иероглифов, выходящие из-под острия кисти, обладают чистым, твёрдым, изящным и прямым характером написания; у кого низкое «пинь» — наоборот, хотя часто, сначала при первом взгляде, надпись останавливает на себе внимание экспрессией и кажется, что стоит остановиться и посмотреть; присмотревшись, – видишь, что вырывается наружу жесткость вертикалей и горизонталей. Посему, будь то нравственность автора, умение или мастерство его, — всё ведет к человеческой его сущности,… и тем более это видно в письме. Каков человек – таково написание, и древность в своих бесчисленных проявлениях совсем не безлика».

Позиция даосизма в отношении восприятия основ написания кистью противоположна конфуцианской позиции. Даоские взгляды ратуют за проявление индивидуальности, характера и подчеркивают принципиальное отличие понятий «прекрасное» и «искусство». В контексте даоского мировоззрения прекрасно то, что естественно – «цзы жань дао мэй» (дословно: то, что проявляется без усилий, само, согласно природной сущности – прекрасно). По мнению Лао Цзы, десять тысяч явлений берут своё начало в Небесном Волеизъявлении, и человек един с Ним. По сему, моральные установления, своды правил и законов – лицемерные изобретения, навредившие Небесной природе людей. И, в так называемом, искусстве человеку необходимо стремится к раскрытию и возвращению к своей небесной сущности. Такая позиция способствовала возникновению в китайской каллиграфии множества образцов свободных, непринуждённых стилистически (по существу, они как результат раскрытия авторских характеров).

Чань-буддизм оказал огромнейшее влияние на умы ханьцев — китайцев. Это влияние не миновало и каллиграфию. Чаньское мироощущение в шуфа, как бы всё перевернуло с ног на голову: внимание человека не обращается на внешние одежды письменных знаков, следует непосредственное обращение к «жень синь» — человеческому сердцу. Но здесь письменный знак «синь» следует понимать очень широко – это и душа и дух, чувство и воля, стремления и настроение, мысль и разум. Одним словом, чань через написание обращается в глубины души, к её сути. Он знает, что если человек остановится, успокоится, осмотрится, то увидит мир по-новому. И методы его не такие как даоские. Чань делает акцент на возвращение во внутренний центр человека – в глубину души и интуитивное постижение свободу — освобождение от иллюзий мира. Поэтому, написанная каллиграфия внешне непредсказуема: в ней может быть проявлено мастерство, а может и не быть; форма знаков может выбираться осознанно для выражения состояния-мига понимания, а может – спонтанно. Это практически невозможно описать — в этом легче пребывать.

В результате, написание знаков в китайской каллиграфии не свелось к геометрическим закономерностям, к подобию печатного шрифтового буквенного текста. На первый взгляд, — всё здесь противоречиво: иероглифы-цзы, линии которого начертаны по «канону» — не считаются Каллиграфией, а более проявлением усердия в овладении письмом кистью и хорошим исполнением. Китайская каллиграфия – это, скорее всего, графический язык общения, который совершенствуется одновременно со своим «хозяином», это уровень восприятия, видения и понимания перемен, сопутствующих или не сопутствующих становлению судьбы «хозяина», и её графически зафиксированные свершения уловимы и неуловимы.

Где найти канон, правило — «фа», которое бы установило меру насыщенности мазка, соотношению «остова» с «мышцами», где бы найти меру подъёма и нажатия кисти, меру определения стройности и кривды знака, соотношения черноты и белизны и пр.?

Нет определённого правила, но есть образцы древности и тенденция, заключающаяся, примерно, в том, если обратиться к сравнению, что «шуфа» — это ноты (либо движения танцора изучающего танец), по которым научаются слышать и исполнять этюды начертаний знаков письменности (либо запоминать и исполнять рисунок танца). Как результат, вырабатывается чувство и умение – исполнительское мастерство; научившись исполнять простое – отдельные знаки, переходят к сложному – к текстам-пьесам (танцу), но и это всё ещё, пока, умелое исполнение по нотам-образцам или чужих пьес или маршев, которые исполняются по-разному. Когда же исполнитель превращается в творца («исполнителя» с обостренным ощущением), когда он начинает верить данному Небом чувству и слышать в пустоте ума (или в танце движения подчинять потоку ощущений, а в случае с китайской каллиграфией – видеть), то его больше не интересуют марши (или заученные па-движения). Он слышит сам и пишет музыку сам (чувствует и тело подчиняется мысли проявляющейся через танец): музыка – не только марши, а нечто большее.

Здесь образуется в понимании каллиграфии — «шуфа» переход с «технической» плоскости её восприятия в плоскость, связанную с восприятием человека-творца шуфа. И получается, что от человека пишущего и зависит так называемая «каллиграфия», он и является её сутью и душой. «Jian qi zi ru jian qi ren”, — есть такое выражение в китайском языке. Смысл его в том, что смотришь на знаки-цзы (jian qi zi),всё равно, что на человека их написавшего(ru jian qi ren).

…………………………………………………………………………………………
………………………………………………………………………………………….
*Каллиграфия (гр. Kalligraphia) – искусство писать чётким и красивым почерком. («Современный словарь иностранных слов», издательство «Русский язык», 1992).

** взято за основу авторского перевода определение из статьи “Shufayishudelinghun” китайского автора, опубликованной в газете «Shufa daobao”2002.10.02.

***в сборнике “Всё о Китае”, Москва, 2001; см.: В.Грубе “Китайский язык и письмо”.

Сапожников В.Г.
г.Пекин, 2002